В статье рассматривается роль метафоры во многих научных дисциплинах. Несмотря на все различия в процессах метафоризации в отдельных языках, метафора – это не только сфера проявления идиоэтнического, но и универсального
метафора, метафорический перенос, политический дискурс, знаковая природа метафоры
Метафора и процесс метафоризации интересует многих исследователей. История развития взглядов на метафору уходит корнями в античную древность. Накоплен солидный объем литературы, посвященный историческому обзору теории метафоры, среди них можно отметить монографию К.К. Жоля, которая посвящена гносеологическому рассмотрению вопросов соотношения мышления и языка, роли метафоры и метафорообразования [6].
Длительное время метафора изучалась в рамках поэтики и риторики. Она была предметом изучения в литературоведении, где анализировалась как троп, фигура речи. В настоящее время метафора изучается многими научными дисциплинами, включая философию, логику, риторику, лингвистику, когнитивную лингвистику, психолингвистику, психологию и многие другие науки.
Разрушая границы между отдельными дисциплинами, метафора тем самым создает, по словам А. Вежбицкой, свою собственную «метафорологию» [3]. Диапазон собственно лингвистических исследований довольно широк. Даже беглый обзор литературы по теории метафоры показывает, насколько широк разброс мнений по всем основным моментам теории. Различия в подходах к метафоре свидетельствуют о сложности самого предмета исследования.
При изучении знаковой природы метафоры подчеркивается, что она не обладает собственной символизацией и вынуждена использовать символизацию других единиц [12], поэтому метафору можно назвать знаком знака.
Проблема понимания метафоры занимает центральное место среди работ, посвященных метафоре. Первым представлением процесса понимания метафоры явилась трехэтапная модель: на первом этапе устанавливается буквальное значение выражения, на втором оно сопоставляется с контекстом, на третьем начинается поиск метафорического значения, если буквальное значение противоречит контексту. Позже было доказано, что данная модель способна объяснить лишь частные случаи понимания метафор, так как в случае узуальных метафор метафорические значения понимаются непосредственно, то есть без определения и сопоставлениями с буквальным значением. Не в последнюю очередь понимание метафоры определяется и рядом социальных и индивидуальных факторов, например, таких, как возраст, образование, более выраженная склонность к логическому или образному мышлению.
Грамматическая метафора рассматривается во многих работах. По мнению исследователей, грамматическое значение слова тесно связано с лексическим значением, поэтому грамматическая характеристика слова оказывает влияние на развитие у него метафорических значений. В выше указанных работах определяется взаимосвязь между процессом метафоризации и грамматическими категориями, например, устанавливается корреляция между способностью глагола к метафоризации и такими его характеристиками, как залог и вид, изучается связь между субстантивной метафорой и грамматическими категориями рода, числа, определенности – неопределенности, падежа, отмечается дефектность грамматических парадигм метафоры.
Вопрос о лексикографической репрезентации метафорического значения ставится в работах Г.Н. Скляревской и Е.Ю. Ваулиной. В этом случае исследователи обращают внимание на следующие моменты:
1) системность использования вербальных помет, выступающих в качестве маркеров метафорического значения;
2) дифференциация метафорических оттенков и метафорических значений слова;
3) выработка критериев отбора метафорических значений, подлежащих фиксации в словаре (проблема разграничения узуальных и окказиональных метафор);
4) последовательность в различении живых и стертых метафор [2].
В последнее время исследования метафоры интенсивно ведется в области фразеологической семантики. Благодаря этим исследованиям было установлено, что значение фразеологизмов не «...усваивается в процессе их конвенционального употребления...», что «...метафора «живет» во фразеологизмах...», исполняя роль посредника… в когнитивном распознавании идиом [11, с. 248-249].
В сопоставительном аспекте процесс метафоризации рассматривается на материале немецкого и русского языков на материале русского и французского языков. Сравнивая процесс метафоризации в русском и французском языках, В.Г. Гак приходит к выводу, что во французском языке больше полных, а в русском языке частичных, то есть сопровождающихся изменениями в форме слов, метафор. Кроме того, в первом из двух сопоставляемых языков метафорические значения менее тесно связаны с прямыми значениями, что свидетельствует о более свободных отношениях между означающим и означаемым в этом языке. Однако, несмотря на все различия в процессах метафоризации в отдельных языках, метафора – это не только сфера проявления идиоэтнического, но и универсального. В.Г. Гак разрабатывает идею составления словаря семантических универсалий [4].
Ряд исследований посвящен изучению метафоры разговорной речи. Еще Г. Пауль отмечал, что метафора проявляется не только в поэтическом языке, но и, прежде всего, в обиходной речи народа [10]. Разговорная метафора неотличима от метафор других языковых сфер. Она подвержена тем же метафорическим процессам, что и научные и художественные метафоры. Разговорные метафорические значения характеризуются определенной простотой в плане создания и понимания. Чаще всего разговорные метафорические наименования создаются на основе метафоризации конкретных предметов, а также процессов и явлений, хорошо знакомых человеку из личного или социального опыта. Отличительным признаком метафоры считается ее экспрессивность. Результаты, полученные Н.М. Киселевой, свидетельствуют, что экспрессивностью обладает чуть меньше половины метафор разговорной речи [7].
Е.В. Колосько в своей работе рассматривает субстантивную антропоцентрическую метафору в составе диалектной лексики. На материале диалектных существительных описываются различные формы реализации метафорических переносов. Свое исследование Е.В. Колосько проводит в русле семасиологического направления. Она рассматривает метафору как семантическую структуру, характеризующуюся денотативной двупланностью [8].
Роль метафоры в создании политического дискурса подчеркивается А.Н. Барановым и Ю.Н. Карауловым. В современном политическом дискурсе изучаются закономерности метафорического представления политической картины мира с учетом специфики национального менталитета и особенностей конкретной политической ситуации. Выступая в качестве инструмента познания, метафора навязывает образ, а вместе с образом и определенный способ действий, что таит в себе угрозу подмены действительности понятийной моделью. Императивный характер метафоры активно используется в сфере политической коммуникации, метафора становится наиболее действенным средством политической аргументации и превращается в механизм политического манипулирования. Централизованная система коммуникации дает возможность политикам упрочить сложившийся порядок вещей, внедрить его в сознание людей чисто механически, исподволь, через языковые правила [1]. В качестве подобного употребления языка можно привести пример Г.Г. Гадамера с обозначением Восточной Германии как ГДР. Непризнание ГДР со стороны ФРГ нашло свое прямое выражение в табуировании слова «ГДР», заменой его термином «Средняя Германия», рекомендованного к употреблению боннскими политиками и имевшего четко выраженный политический оттенок. Таким образом, использование метафор в политическом дискурсе выдвигает на первый план одну из наиболее актуальных проблем современного общества, которую Г.Г. Гадамер формулирует как «...приведение политики централизованного формирования мнений в согласие с императивами разума...» [5, с. 51].
Эта же мысль высказывается Дж. Лакоффом и М. Джонсоном по поводу энергетического кризиса и оценкой этого явления президентом Картером. Президент Картер навязал не только своему народу, но и всему миру видение энергетического кризиса как войны. Кризис, энергия – это война и в соответствие с видением этой реальности, он предлагает способы и меры по ведению «этой войны». Таким образом, по замечанию Дж. Лакоффа и м. Джонсона «сильные мира сего с равным успехом навязывают свои метафоры и в национальной политике, и в повседневном общении» [9, с. 146]. По мнению Селивановой, общественный деятель, используя прототипные метафоры, сознательно или не отдавая себе отчета в этом, стремится таким образом вызвать ассоциации у своей аудитории, что позволяет ей воспринять даже чужеродную идею и впоследствии включить ее в свою картину мира.
1. Баранов, А. Н., Караулов, Ю. Н. Словарь Русских Метафор / А. Н. Баранов, Ю. Н. Карауловым. – М., 1994. 352с.
2. Ваулина, Е. Ю., Скляревская, Г. Н. Картина мира в языковой метафоре. // Scandio-Slavika, Copenhagen, 1995. – Т. 41. – С. 200-213.
3. Вежбицкая, А. Семантические универсалии и описание языков. / А. Вежбицкая. – М., 1999.
4. Гак, В. Г. Метафора и текст. / В.Г. Гак. – М., Наука, 1988. – 176 с.
5. Гадамер, Г. Актуальность пре-красного / Г.-Г. Гадамер // Перевод с немемецкого. Послесловие В. С. Малахова; Коммент. В. С. Малахова, В. В. Бибихина. – Москва: Искусство, 1991. – 366 с.
6. Жоль, К. Мысль. Слово. Метафора. Проблемы семантики в философском освещении / К. К. Жоль – Киев: Наукова думка, 1984. – 303 с.
7. Киселева, Н. М. Метафоры со-временной немецкой разговорной речи: автореферат дис. ... кандидата филологических наук: 10.02.04 / Моск. пед. ун-т. – Москва, 1997. – 16 с.
8. Колосько, Е. В. Метафорическая лексика в русских народных говорах: дис. ... кандидата филологических наук: 10.02.01 / Санкт-Петербург, 2002. – 203 с.
9. Лакофф, Д., Джонсон, М. Мета-форы, которыми мы живем // Теория ме-тафоры. – М., Прогресс, 1990. – 512 с.
10. Пауль, Г. Принципы истории языка [Текст]: Пер. с нем. / Г. Пауль; под ред. А. А. Холодовича; Вступ. статья С. Д. Кацнельсона. – Москва: Иностр. лит., 1960. – 499 с.
11. Телия, В. Н. Русская фразеология: Семантические, прагматические и лингвокультурологические аспекты / В. Н. Телия. – Москва: Шк. «Языки русской культуры», 1996. – 284 с.
12. Chafe, W. L. Language and memory, 1973. V.49 – №2 . – С. 6-12.
